Фортуне де Буагобей - Дело Мотапана
Это было сказано так жестко, что Мотапан сменил тон.
— Чего вы от меня хотите? — спросил он отрывисто. — И зачем привели меня сюда?
— Неужели вы не знаете, как сюда попали?
— Ну не сам же я пришел! Подозреваю, что мне дали какой-нибудь наркотик, усыпили и привели сюда.
— Вы действительно спали. Но вам ничего не давали. Вы лунатик, барон, — проговорил Жак де Куртомер.
— Я — лунатик?! Кого вы хотите обмануть? Моя жизнь всем известна. Я ложусь в десять часов и встаю чуть свет, проспав восемь… иногда девять часов.
— Возможно, но не в постели. Вы бродите по ночам.
— Милостивый государь!
— Нет, признаю, что вы добродетельны, месье Мотапан. Тем не менее вы очень часто не ночуете дома!
— Вы не сможете это доказать!
— Это уже доказано! Вас находят в час ночи в квартире графа де ля Кальпренеда. Не станете же вы уверять господина комиссара, что вас спящего перенесла сюда волшебница. Поищите у себя в карманах! Вы обнаружите там ключ от своей прежней квартиры.
Мотапан сунул руку в карман, и лицо его приняло растерянное выражение.
— Этим ключом вы пользуетесь почти каждую ночь, — продолжал Жак. — Он пригодился вам и три дня назад, когда вы принесли сюда опаловое ожерелье.
— А! — воскликнул барон. — Вот куда вы клоните! Вы устроили эту комедию, чтобы обмануть суд!
— Извините, барон, — вмешался полицейский комиссар, — я представитель суда, и это не комедия. Я засвидетельствую то, что видел, и занесу в протокол, что, когда вас обнаружили, вы, спящий, стояли на коленях вот у этой стены.
Мотапан вздрогнул и вышел на середину кабинета.
— Да, — подтвердил Дутрлез, — у стены, где вы устроили тайник для своих сокровищ. Я был здесь и видел, как вы нажали на пружину, как опустилась панель…
— Вы были здесь… — перебил барон с дьявольской улыбкой. — Конечно, вас спрятала мадемуазель Кальпренед.
Мотапан попал в точку. Граф побледнел от гнева, Дутрлез смутился, и даже Куртомер растерялся. Один комиссар был бесстрастен. Он не совсем понял фразу, брошенную бароном, но запомнил слова Дутрлеза и решил их проверить.
— Милостивый государь, — сказал он строго, — меня не интересует, каким образом здесь оказался господин, живущий на четвертом этаже. Важно то, что он увидел в чужой квартире вас. Я действую как представитель следователя, которому поручено вести дознание. Расскажите, что здесь случилось, — обратился он к Дутрлезу.
Успокоенный Альбер, не колеблясь, указал на выступ в стене:
— Я утверждаю, что тут есть тайник и что сегодня ночью месье Мотапан вошел сюда, как делал и прежде, чтобы его осмотреть.
Барон пожал плечами, но заметно побледнел: на этот раз удар попал в цель.
— Кого вы хотите убедить, что я сделал тайники в стенах моего дома? — сказал он с насмешкой. — К чему мне это? Шпионить за жильцами? Вы это хотите сказать?
— Вы сами знаете, что нет. В тайнике вы прятали ценности, когда жили в этой квартире. На первом этаже у вас должен быть точно такой же тайник. Ночью, во сне, вы переносите драгоценности из одного тайника в другой. Например, ваше опаловое ожерелье…
— Очень хорошо! Я понял, куда вы клоните…
— Извините, — перебил комиссар, — дело не во взаимных обвинениях, а в том, чтобы объяснить, зачем вы сейчас стояли на коленях у стены.
— На коленях?! Я?!
— Мы застали вас в этой позе. Не отпирайтесь, я сам видел. Что вы на это скажете?
— Ничего, — с досадой ответил Мотапан, — я, вероятно, стоял на коленях оттого, что устал стоять на ногах. Вы утверждаете, что я лунатик, а лунатик не понимает, что делает.
— Скажите лучше, не помнит, проснувшись, что делал во сне, но действует целенаправленно.
— У меня нет никакой цели! И никаких отношений с моим жильцом со второго этажа. Стало быть, мне незачем было сюда приходить.
— Просто вы привыкли проверять золото и драгоценности, которые спрятали в кабинете, — вмешался Дутрлез.
— Опять эти глупости! — закричал барон.
— Тайник, в котором они лежат, закрыт выдвижной панелью. За то время, что вы находились в этом кабинете, вы несколько раз отпирали и запирали тайник. Никто не видел этого, пока вы были один, но я находился здесь, когда вы пришли…
— А! — иронически сказал Мотапан. — Несомненно, с позволения графа или его…
— Барон, — воскликнул Куртомер, — если вы произнесете то, что собираетесь произнести, я дам вам пощечину, а завтра угощу ударом шпаги!
— Я вас не боюсь!
— Посмотрим, как вы будете держаться на дуэли. А пока прошу вас замолчать! Продолжай, Альбер.
Домовладелец что-то пробормотал, но не пытался больше прерывать Дутрлеза, который продолжил свой рассказ:
— Я видел, как вы вошли. Вы двигались медленно, с вытянутыми вперед руками, и я внимательно следил за вашими действиями. Вы сразу подошли к этому месту, встали на колени и надавили на пружину.
— Стало быть, вы знаете, где это место? — спросил Дутрлеза комиссар.
— Примерно. Оно где-то внизу. Я был слишком далеко, чтобы его увидеть, и полагаю, что снаружи пружины не видно. Но, поискав, я, конечно, ее найду.
— Барон может избавить нас от поисков, — обратился комиссар к Мотапану.
— Оставьте меня в покое и давайте скорее с этим покончим, — грубо проговорил тот. — Полагаю, вы не намерены меня более задерживать.
— Нет, но хочу, чтобы тайник был вскрыт в вашем присутствии. Как только подтвердите, что тут имеется тайник и что в нем находятся принадлежащие вам драгоценности, вы сможете уйти.
— Как будто я не могу уйти сейчас!
— Вы думаете, я вам позволю? — воскликнул Куртомер.
— Очень хорошо! Это насилие, лишение свободы. И так называемое должностное лицо этому потворствует. Вы за это поплатитесь! — возмутился барон, грозя кулаком полицейскому. — Я пожалуюсь вашим начальникам. Я обращусь к префекту полиции… К прокурору!
— Обращайтесь! Вам даже не придется рассказывать о своем деле: уже утром они будут знать обо всем. Я доложу кому следует. Господин Дутрлез, потрудитесь взять свечу и поищите пружину.
Тот не заставил себя упрашивать. Поставив подсвечник со свечой на ковер возле стены, он встал в ту же позу, что и лунатик, и начал внимательно осматривать панель. Мотапана передергивало от гнева. Его поведение показывало, что в душе идет борьба между двумя страстями — ненавистью и скупостью.
— Милостивый государь, — сказал комиссар, догадавшись о его чувствах, — позвольте дать вам совет. Я уже составил свое мнение относительно вас и виконта Жюльена де ля Кальпренеда, и это убеждение разделит и следователь, когда узнает о существовании тайника, который господин Дутрлез найдет через несколько минут. Я нисколько не сомневаюсь, что там лежат принадлежащие вам драгоценности, которые будут немедленно вам возвращены, если вы этого потребуете. Если же вы откажетесь от них, я буду вынужден передать их в канцелярию суда, где уже находится ваше ожерелье.
